Nina Kink

Сломанный код:

Мне все время кажется, что я ничего не делаю.

Последнюю неделю я провожу за столом 10-12 часов минимум, я мечтаю о единственном выходном (не устроенным при этом мигренью--thank you, my friend). Работа-учеба-письмо, и я не жалуюсь даже, мне все очень нравится—но мне кажется, что я ничего не делаю. /посмотрела на "неделю" и засмеялась, case in point/

Я веду учет проделанной работы—у меня получается записывать довольно много, около 75 процентов дней—по основным областям. Сегодня я дописала один рассказ, отредактировала три, отослала их на одном недумающем дыхании в восемь разных мест, сопровождая суровым письмом, «please find attached». Я перелопатила какую-то невообразимую гору по работе—завтра у меня последний день, человека на замену мне не нашли. Я неделю пишу о том, что и как делаю—и удивляюсь контрасту, сколько я всего делаю, если это записать—и все равно мне все время стыдно за то, что я недисциплинированная лентяйка.

***
Сегодня утром я видела мертвого воробья: неподвижное серое тельце, принявшее судьбу смиренными лапками вверх. Я проходила мимо соседской двери с мусорным мешком и сделала вид, что не заметила мертвую птицу. Цвет стен такой же серовато-коричневый, как перья воробья. Когда я возвращалась (через две минуты), труп воробья все так же спокойно лежал рядышком с соседским соломенным ковриком.
( Read more... )

Для тех, кто следит за моей жизни из разных источников, такие у меня итоги недели:

( Read more... )

Я прочитала вот эту статью про Дэвида Боуи--здесь говорится, что он серьезно занимался пантомимой. Это, скажем так, многое объясняет. Мне мучительно захотелось взять уроки ипрова.

Пишу в рамках репортажа:

Жара. У меня обострение всего. Саймон написал, сказал ждать эль-нинью, ураган. УРАГАН. До этого я боялась только землетрясений. Но, успокоил, еще через пару месяцев, есть время подготовить тревожный чемоданчик.

А вот тревожные чемоданчики в моем распоряжении, открываю, тревожусь: На следующей неделе дедлайн, у меня "ничего не готово". Я заваливаю все обязательства, я все время жду, когда меня отовсюду выгонят, и все время сама же себя переубеждаю, что все хорошо, что не о чем так беспокоиться (картинка обо мне и моих тревогах: девочка типа Арии Старк рубит головы дракону, а они растут обратно по  две). Настроение с горького плача до эйфорического смеха может поменяться в течение трех минут. Или я привыкну, или я сломаюсь, как же я не люблю, когда от меня зависят другие люди. Как мне мешают несколько социальных ролей (на которые я не просилась, они сами пришли!) А, и еще бессоница, похмелье от таблеток от бессоницы.

Знакомая уезжает завтра на "молчаливый ретрит": неделю в тишине, ни с кем не разговаривая, на входе сдать телефоны....Я так завидую. Как я завидую.

Иногда, в моменты просветления, я думаю, что любые два человека сумеют построить отношения друг с другом, если есть (для начала) сексуальное влечение и (для продолжения) общие цели. Цели, правда, должны быть осознанными и своими (не «нужно жениться, потому что уже тридцать лет» или «все подружки замужем»). Но потом думаю, что собственная история этого не подтверждает.

( Read more... )

Главное открытие, которое я вынесла из книжки Дэвида Бернса про депрессию, это то, что:

«То, что я чувствую» не равно «То, что есть на самом деле».

Наоборот, важно понимать, что депрессивное состояние—это морок мозга, это извращение реальности мозгом, направленное на самоуничтожение.

Нужно понимать (и повторять себе, пока не поверишь), что чтобы что-то почувствовать, нужно сначала это подумать. То есть до того, как ты почувствовала себя ничтожеством, ты сначала подумала, что ты ничтожество, недостойна жизни и т.д. А что это значит? А это значит, что надежда есть. Ты можешь научить себя не думать плохие мысли. Противопоставлять иррациональным, болезненным, иногда смертоносным мыслям голос разума.

( Read more... )

Дедлайн я все-таки завалила. Ну не совсем. Что-то я послала. Но не то, что хотела.( Read more... )