Типы отношений
Jul. 3rd, 2015 10:43 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nina_kinkПро разговоры с Аней: если бы вы знали, какое удовольствие доставляют мне эти разговоры—и какое удовольствие доставляет мне знать, что на той стороне тоже получают удовольствие;)
Эти отношения для меня имеют важный подтекст: я очень хорошо помню себя в одиннадцать лет. Это был момент, когда я перестала верить миру совсем (родители оставили нас у бабушки, и хотя я не особо переживала отсутствие мамы в моей жизни—наоборот, сейчас я считаю, что только потому что у меня были эти четыре года без ее постоянных окриков, я смогла начать отстаивать свою независимость. (Как по-военному это прозвучало! Но ведь и правда—подростковый возраст это зона военных действий для каждого человека, и враги—они ведь и самые близкие люди, и шпионы вокруг… Ой, я совсем отвлеклась… вдруг поняла на чем стоит подростковая литература!)
Итак, перенаправим поток… Это был момент, когда я перестала верить миру совсем: в деревенской школе было очень плохо. Взрослые были какие-то зачуханные, предпочитали в жизни не участвовать. Вот, кстати, вот! Я кажется и здесь докопалась! Деревенские люди, которые каким-то образом остались в деревне—а дело было в середине восьмидесятых… Поколение моих родителей из деревни, кто мог, уехал. Те, кто остались… Почти у всех отцы были, как мой дедушка: типажные пьяницы. И мой дедушка был еще хорошим примером: военные действия с бабушкой за право напиться шли постоянно, и деду иногда удавалось напиваться, и тогда дом стоял на ушах, дед читал стихи и монолог про голубей, ругался на бабушку, дымил «Примой» и кричал «Я у сваёй хаце ци што?» И это был хороший вариант: время от времени отцы моих деревенских одноклассников били и выгоняли на мороз своих матерей, резали друг друга, вешались, тонулись, бились на мотоциклах или захлебывались в рвоте по пьянке.
А еще мои дедушка и бабушка были по сельским меркам зажиточными (дед был электриком, бабушка заведующей КБО—то есть вообще человеком независимым от совхоза). А в большинстве люди вокруг были беднее нас (только я вообще таких вещей тогда не понимала).
И меня в моей деревенской школе одинаково не любили и дети, и учителя (за редким исключением). Дети за то, что я была выскочкой, но при этом не заносчивой, просто может наивной слишком для них, и они не верили, что я настоящая, но подсознательно чувствовали, что мое будущее лучше, чем у них (мои родители были врачами, я в любом случае была там временно).
И взрослые, возможно, поэтому не любили—а может я их просто раздражала тем, что была такая любопытная и восторженная… (Это да, черта характера).
Короче, весь этот контекст был изложен, чтобы рассказать, что в одиннадцать лет я была одинока и мечтала хоть о ком-то, кому можно было бы доверять, и кто знал бы какие-то вещи, которые меня интересовали. И мне очень радостно за Аню, что у нее есть больше таких взрослых, чем у меня тогда (у меня было ноль, у Ани есть много взрослых хороших вокруг и у нее в отличие от меня тогда есть и дети-друзья--и даже один совсем настоящий друг!) Ну и тетка в Америке, с которой можно обсуждать стихи и рассказы.
Эти отношения для меня имеют важный подтекст: я очень хорошо помню себя в одиннадцать лет. Это был момент, когда я перестала верить миру совсем (родители оставили нас у бабушки, и хотя я не особо переживала отсутствие мамы в моей жизни—наоборот, сейчас я считаю, что только потому что у меня были эти четыре года без ее постоянных окриков, я смогла начать отстаивать свою независимость. (Как по-военному это прозвучало! Но ведь и правда—подростковый возраст это зона военных действий для каждого человека, и враги—они ведь и самые близкие люди, и шпионы вокруг… Ой, я совсем отвлеклась… вдруг поняла на чем стоит подростковая литература!)
Итак, перенаправим поток… Это был момент, когда я перестала верить миру совсем: в деревенской школе было очень плохо. Взрослые были какие-то зачуханные, предпочитали в жизни не участвовать. Вот, кстати, вот! Я кажется и здесь докопалась! Деревенские люди, которые каким-то образом остались в деревне—а дело было в середине восьмидесятых… Поколение моих родителей из деревни, кто мог, уехал. Те, кто остались… Почти у всех отцы были, как мой дедушка: типажные пьяницы. И мой дедушка был еще хорошим примером: военные действия с бабушкой за право напиться шли постоянно, и деду иногда удавалось напиваться, и тогда дом стоял на ушах, дед читал стихи и монолог про голубей, ругался на бабушку, дымил «Примой» и кричал «Я у сваёй хаце ци што?» И это был хороший вариант: время от времени отцы моих деревенских одноклассников били и выгоняли на мороз своих матерей, резали друг друга, вешались, тонулись, бились на мотоциклах или захлебывались в рвоте по пьянке.
А еще мои дедушка и бабушка были по сельским меркам зажиточными (дед был электриком, бабушка заведующей КБО—то есть вообще человеком независимым от совхоза). А в большинстве люди вокруг были беднее нас (только я вообще таких вещей тогда не понимала).
И меня в моей деревенской школе одинаково не любили и дети, и учителя (за редким исключением). Дети за то, что я была выскочкой, но при этом не заносчивой, просто может наивной слишком для них, и они не верили, что я настоящая, но подсознательно чувствовали, что мое будущее лучше, чем у них (мои родители были врачами, я в любом случае была там временно).
И взрослые, возможно, поэтому не любили—а может я их просто раздражала тем, что была такая любопытная и восторженная… (Это да, черта характера).
Короче, весь этот контекст был изложен, чтобы рассказать, что в одиннадцать лет я была одинока и мечтала хоть о ком-то, кому можно было бы доверять, и кто знал бы какие-то вещи, которые меня интересовали. И мне очень радостно за Аню, что у нее есть больше таких взрослых, чем у меня тогда (у меня было ноль, у Ани есть много взрослых хороших вокруг и у нее в отличие от меня тогда есть и дети-друзья--и даже один совсем настоящий друг!) Ну и тетка в Америке, с которой можно обсуждать стихи и рассказы.
